И пусть уже на год мы стали старше,
И видна пристань вечного Творца.
Стареет, непременно тело наше,
Морщины не смахнуть рукой с лица.
И \"портятся\" очки, берём другие,
Во рту протезы цокнут не впопад.
Бывают ноги, будто бы чужие,
И притуплённый, без эмоций взгляд.
Да, это тело... но душа иная!
Ей тление смерти, вовсе не страшны !
Её вдохнул, Сам Бог - она живая !
В ней не угаснут отблески весны.
Прожитый год - великий дар от Бога,
Не надо нам об этом забывать.
Дожить до старости, хотели б очень много,
Но не дано им этого познать...
Так для чего даются годы жизни?!
Мы долг родительский исполнили сполна.
Но, есть нужда молиться нам о близких,
И в этом вера животворная нужна !
Чем больше лет, тем ближе царство Божие,
Свеча горит в конце, ещё сильней.
Так пусть же наша вера приумножиться,
Чтоб Славой Божией звучал остаток дней.
Хвала из уст звучит, не умолкает,
Не страшно что виднеется межа...
Там с ликованием, святые ожидают,
И мы прильнём к святой груди Христа !
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
